|
|
Кольца -- в дар Зажегшему:
Океану Любви -- наши кольца любви!
Л. Зиновьева-Аннибал ("Кольцо")
На подвиг вам божественного дара
Вся мощь дана:
Обретшие, вселенского пожара
Вы -- семена!..
Дар золотой в Его бросайте море -
Своих колец!
Он сохранит в пурпуровом просторе
Залог сердец.
"Кормчие звезды" ("Жертва")
Мы -- два грозой зажженные ствола,
Два пламени полуночного бора;
Мы -- два в ночи летящих метеора,
Одной судьбы двужалая стрела.
Мы -- два коня, чьи держит удила
Одна рука, -- одна язвит их шпора;
Два ока мы единственного взора,
Мечты одной два трепетных крыла.
Мы -- двух теней скорбящая чета
Над мрамором божественного гроба,
Где древняя почиет Красота.
Единых тай двугласные уста,
Себе самим мы Сфинкс единый оба.
Мы две руки единого креста.
"Кормчие звезды" ("Любовь")
1.
Мы -- два грозой зажженные ствола,
Два светоча занявшейся дубравы:
Отмечены избраньем страшной славы,
Горим: Кровь жил, -- кипя, бежит смола.
Из влажных недр Земля нас родила.
Зеленые подъемля к Солнцу главы,
Шумели мы, приветно-величавы;
Текла с ветвей смарагдовая мгла.
Тоску Земли вещали мы лазури,
Дреме корней -- бессонных высей бури;
Из орлих туч ужалил нас перун.
И, Матери предав лобзанье Тора,
Стоим, сплетясь с вещуньею вещун, --
Два пламени полуночного бора.
2.
Два пламени полуночного бора,
Горим одни, -- но весь займется лес,
Застонет весь: "В огне, в огне воскрес!" --
Заголосит: Мы запевалы хора.
Мы, рдяных врат двустолпная опора,
Клубим багрец разодранных завес:
Чей циркуль нас поставил, чей отвес
Колоннами пурпуного собора?
Который гром о нас проговорил?
И свет какой в нас хлынул из затвора?
И наш пожар чье солнце предварил?
Каких побед мы гимн поем, Девора?
Мы -- в буре вопль двух вспыхнувших ветрил;
Мы -- два в ночи летящих метеора.
3.
Мы -- два в ночи летящих метеора,
Сев дальних солнц в глухую новь племен;
Мы -- клич с горы двух веющих знамен.
Два трубача воинственного сбора.
И вам, волхвы всезвездного дозора, --
Два толмача неведомых имен
Того, чей путь, вняв медный гул времен,
Усладой роз устлать горит Аврора.
Нам Колокол Великий прозвучал
В отгулах сфер; и вихрь один помчал
Два знаменья свершительного чуда.
Так мы летим (из наших нимбов мгла
Пьет лала кровь и сладость изумруда) --
Одной судьбы двужалая стрела.
4.
Одной судьбы двужалая судьба
Над бездной бег расколотый стремила,
Пока двух дуг любовь не преломила
В скрещении лучистого угла.
И молнии доколь не родила
Тоска двух сил, - одну земля кормила,
Другую туч глухая мгла томила --
До ярых нег змеиного узла.
Чья власть, одна, слиянных нас надмила --
Двусветный дар струить, чтоб темь пила, --
Двух сплавленных чтоб света не затмила?
И чья рука волшебный луч жезла
Четой эхидн сплетенных окаймила?
И двух коней одержит удила?
5.
Одна рука одержит удила
Двух скакунов. Одним браздам покорны,
Мы разожгли горящих грудей горны
И напрягли крылатые тела.
Два молнию похитивших орла,
Два ворона единой вещей Норны,
Чрез горный лед и пламенные терны
Мы рок несем единый, два посла.
Один взнуздал наездник-демон коней
И, веселясь неистовой погоней,
То на двоих стопами, прям, стоит, --
То, разъяря в нас пыл и ревность спора,
На одного насядет -- и язвит
Единая двоих и бесит шпора.
6.
Единая двух коней колет шпора:
В нас волит, нас единый гонит дух.
Как свист бича, безумит жадный слух
Немая весть двойного приговора:
Земную грань порыва и простора
Так рок один обрек измерить двух.
Когда ж овцу на плечи взял пастух, --
Другой ли быть далече без призора?
Нет, в овчий двор приидет и она --
И, сирая, благого Клиофора
На кроткие возляжет рамена.
Уж даль видна святого кругозора
За облаком разлук двоим одна:
Два ока мы единственного взора.
7.
Два ока мы единственного взора;
И если свет, нам брезживший, был тьма,
И -- слепоты единой два бельма,
И -- нищеты единой два позора,
Бредя в лучах, не зрели мы убора
Нетленных слав окрест, -- одна тюрьма
Была двоим усталых вежд дрема
Под кущами единого Фавора.
Но ты во храм сияющий вошла,
А я один остался у притвора,
В кромешной тьме: И нет в устах укора;
Но всё тобой светла моя хвала!
Одних осанн мы два согласных хора,
Мечта одной два трепетных крыла.
8.
Мечты одной два трепетных крыла
И два плеча одной склоненной выи,
Мы понесли восторги огневые,
Всю боль земли и всю пронзенность зла.
В одном ярме, упорных два вола,
Мы плуг влекли чрез целины живые,
Доколь в страду и полдни полевые
Единого, щадя, не отпрягла
Хозяина прилежная забота.
Так двум была работой Красота
Единая, как мед двойного сота.
И тению единого креста
Одних молитв слияли два полета
Мы, двух теней скорбящая чета.
9.
Мы -- двух теней скорбящая чета
Над сном теней Сновидца грезы сонной:
И снится нам: меж спящих благовонный
Мы алавастр несем к ногам Христа.
И спит народ и стража у креста,
И пьян дремой предсмертной пригвожденный.
Но, преклонив к нам облик изможденный:
"В иные взят, -- так молвит он, -- места,
По Ком тоской болеете вы оба,
И не найдет для новых, горших мук
Умершнего земли мятежной злоба.
Воскресшего не сдержит темный круг..."
И вот стоим, не разнимая рук,
Над мрамором божественного гроба.
10.
Над мрамором божественного гроба
Стоим склонясь: отверст святой ковчег,
Белеющий, как непорочный снег
Крылами вьюг разрытого сугроба
На высотах, где светов мать -- Ниоба
Одела в лед свой каменный ночлег:
Отверст -- и пуст. Лишь алых роз побег
Цветет в гробу. Глядим, дивяся, оба:
Ваяньями гробница увита, --
Всю Вакх заткал снаружи гроздьев силой
И стае птиц их отдал светлокрылой.
И знаем: плоть земли -- гробница та:
Невеста, нам предстала ты могилой,
Где древняя почиет Красота!
11.
Где древняя почиет Красота,
Ты, Дионис, гостей родной чужбины
Скрестил пути и праздновал гостины!
Из трех судеб разлукой отнята
Одна была. Два сорванных листа
Ты, сочетав, умчал в свои быстрины.
Трех прях прельстил и выпрял три судьбины.
Тобой благих явилась правота!
И, как пяте ответствует пята,
Когда один в священном пляшет круге
Иль звезд-сестер вращается чета, --
Исполнилась нецельных полнота!
И стали два святынь единых слуги,
Единых тайн двугласные уста.
12.
Единых тайн двугласные уста,
Мы бросили довременное семя
В твои бразды, беременное Время, --
Иакха сев для вечери Христа;
И рдяных роз к подножию Креста
Рассыпали пылающее бремя.
Так в пляске мы на лобной выси темя,
На страшные в венках взошли места.
Безвестная сердца слияла Кана,
Но крестная зияла в розах рана,
И страстный путь нам подвиг был страстной, --
И духом плоть, и плотью дух -- до гроба,
Где сросшись вновь, как с корнем цвет родной,
Себе самим мы Сфинкс единый оба.
13.
Себе самим мы Сфинкс единый оба,
Свой делим лик, закон свершая свой,
Как жизнь и смерть. Мой свет и пламень твой
Кромешная не погребла чащоба.
Я был твой свет, ты -- пламень мой. Утроба
Сырой земли дохнула: огневой
Росток угас: Я жадною листвой,
Змеясь, горю; ты светишь мной из гроба.
Ты ныне -- свет; я твой пожар простер.
Пусть пали в прах зеленые первины
И в пепл истлел страстных дерев костер --
Впервые мы крылаты и едины,
Как огнь -- глагол синайского куста;
Мы -- две руки единого креста.
14.
Мы -- две руки единого креста;
На древо мук воздвигнутого Змия
Два древние крыла, два огневые.
Как чешуя текучих риз чиста!..
Как темная скрижаль была проста!
Дар тесных двух колец -- ах, не в морские
Пурпурные струи! -- огня стихия,
Бог-дух, в твои мы бросили уста!
Да золото заветное расплавит
И сплавит вновь -- Любовь, чье царство славит
Дубравы стон и пылкая смола!..
Бог-дух, тебе, земли Креститель рдяный,
Излили сок медвяный, полднем пьяный,
Мы, два грозой зажженные ствола.
Весна 1909
"Венок сонетов" опубликован в книге "Любовь и смерть" сборника "Cor ardens": канцоны и сонеты, посвященные памяти Л.Д. Зиновьевой-Аннибал.
См.: Вячеслав Иванов. Стихотворения и поэмы. Л., 1976. С.210--219.
|
Блажнов, Илья. Призраки. М.: Скорпион, 2004. 124 c. Тираж 200 экз. |
